8 (8422) 73-73-01
logo

Дмитрий Коваленин: «Реальное перемешивание культур происходит тогда, когда носители меньше всего задумываются об этом»

 Дмитрий Коваленин: «Реальное перемешивание культур происходит тогда, когда носители меньше всего задумываются об этом» В рамках Международного фестиваля «Дни Японии в Ульяновске» Литературный город ЮНЕСКО посетил переводчик-японист, востоковед, писатель Дмитрий Коваленин. Широкую известность он получил как автор переводов на русский язык книг Харуки Мураками, первая из которых, «Охота на овец», была опубликована в России 1998 году. Среди его работ — переводы таких авторов, как Фудзивара Иори («Тьма на ладони»), в поэзии — Тавара Мати («Именины Салата»), Такамура Котаро («Стихи о Тиэко») и др. Нашей редакции посчастливилось взять интервью у Дмитрия Викторовича, в котором он рассказал о своём взгляде на современную русскую литературу, личных мотивах увлечения японским языком и дал совет, как правильно вести межкультурную коммуникацию.

Почему вы решили связать свою жизнь с литературой, а именно с переводческой деятельностью?
Благодаря отцу. Были советские времена и достать нормальную книжку даже на русском языке, не говоря уже об иностранном, было проблемой. Когда «Мастера и Маргариту» элементарно нельзя было купить до определённого года, а только, скажем, на польском языке в магазине «Дружба» или «Степного волка» Германа Гессе на чешском языке, а так нигде таких книг не было в нашей реальности. Папа вечерами после работы брал «Степного волка» на чешском и дома на машинке или от руки переводил и записывал в тетрадочку за 44 копеечки…тетрадочку за тетрадочкой. Степной волк – 6 тетрадочек папиной рукой красивым почерком. Потом был 1968-й год, наши танки ударили по Праге. Нам об этом говорили одно, а папа преподавал чешский язык, поэтому он покупал газету чешских коммунистов «Руде право», которую продолжали абсолютно легально продавать в киоске «Союз печати», и приходил на лекцию в своём пединституте. Папа раскрывал газету и для начала говорил: «Так, а теперь посмотрим, что об этом пишут сами чехи». Ему потом сказали: «Будьте благодарны, что вас просто из партии исключили и лишили преподавательской деятельности, а не посадили». Отца уважал весь город, потому, что весь его самиздат, все эти переводы, все эти тетрадочки, все копии «Мастера и Маргариты» без купюр под пятую копирку передавались из рук в руки. Мы с вами уже и не помним что такое пятая копирка, ты глаза сломаешь, особенно ночью читать, потому, что читать надо быстро, ведь тебе три дня на эту книжку, а дальше Вася стоит в очереди, не успеешь дочитать – твоя вина. Представляете, какая это была ценность для людей: они бросали всё, ночами не спали, чтобы успеть прочитать, потому, что больше ты эту книжку не увидишь, она по всему городу где-то гуляет, в одном экземпляре под пятую копирку. Потому, что под четвёртую мы вынуждены были отдать в Хабаровск ребятам, ведь в Хабаровске в это время перевели, скажем, «Сиддхарту», а мы обмениваемся, у нас одна на наш город, а одна на Хабаровск. Ксероксы…какие ксероксы? Разве, что у гэбистов. У тебя есть свой человек в ГБ? Стоит ли тебя приглашать на нашу кухню в следующий раз…Представляете, какая это была культура? Вот в такой я родился.

Почему именно японский язык?
Я выпустился из английской школы, но английский все более-менее знают, и всё уже перекопано, как бы и без меня справятся. Я на Сахалине жил, а тут Япония под носом. После шторма на море выйдешь: всякие бутылки, буи с иероглифами – непонятная культура. Сахалинская администрация дружила с префектурой Хоккайдо. У нас постоянно крутили в кинотеатрах японские мультики, гораздо чаще, чем в западной России. Фантики японские от жвачек с роботами – это были детские деньги, на них можно было выменять целую банку персикового компота. 

Есть ли в Японии сегодня интерес к русским писателям-классикам?
Всё заканчивается 19-м веком. Даже в 20-м они кроме Чехова никто не знают и не ценят. Здесь проблема в том, что мы не умеем объяснять другим культурам свои проблемы. Не умеем поднимать эти проблемы. Не глобально поднимаем. Не так, чтобы в другой цивилизации заинтересовались. До Чехова включительно могли, а дальше как-то с наплывом. В советский период даже почвенники типа Платонова, пускай даже уровня Анчарова «Как птица Гаруда» – это была настоящая, в принципе, литература, но которая выросла и была написана в условиях «убегания» от советской цензуры. То есть это намёки для понимающих, что такое советская цензура, и намёки эти понятны только тем, кто знает, что такое цензура – то есть японцам. Нет, у них свои проблемы, со своими цензурами, там тоже свои приколы есть. Это такое жёсткое общество, военизированное до сих пор, даже живущее без армии, но из-за этих землетрясений у них в целом армейская постройка общества. Что-то можно говорить, что-то – нельзя, там тоже всё расписано. Но наши способы «убегания» для них – это уже двойной переклад, который никого не цепляет. Мы разучились напрямую писать. Для того, чтобы вникнуть в ту или иную проблему, необходимо поднять целый исторический пласт. Советские лидеры говорили то-то, а сейчас вот так, но мы же с вами понимаем… Вот такое вихляние. Ну и как из него делать честную, искреннюю литературу, которая понятна людям с совершенно другим детством? Нет, они не дураки, но почему-то они могут читать, скажем, Джона Ирвинга или Стейнбека, где этого всего нет и всё напрямую. Мы не умеем объяснять себя, мы потеряли связь с миром, которого для нас нет. Нам надо заново учиться сейчас говорить на русском языке искренне и честно. 
 
В Ульяновском Центре японской культуры довольно много книг японских авторов. Не могли бы вы поделиться своим личным списком любимых авторов из Японии?
У меня так получалось, что мне нравилось – то я и брал на перевод. Сейчас я стараюсь, по крайней мере, жить наполовину гонорарами с переводов. Я не иду на поводу издательств, вот в чём дело. Не перевожу что попало, а перевожу то, что мне самому нравится. Мне удалось перевести, по крайней мере, я так думаю, самые интересные вещи у Мураками. Я успел, прежде чем, как говорится, начали деньгу из него качать и по всем переводчикам раскидывать. Вот сейчас будет переиздаваться книга «Именины салата» Тавары Мати. Иори Фудзивара крепкий такой был детективщик, я переводил у него «Тьму на ладони». Он как японская Агата Кристи.
В принципе, на сегодняшний день таких международного плана писателей не так-то и много. Японцы, по сравнению с нами, более прагматичные люди. Для них ценность читаемой книги зависит от степени её полезности. Это методички, советы, пособия, записки путешественника, который реально куда-то съездил, что-то увидел. Японцы очень дотошные и это не может не покорять. То есть для них информативность, полезность материала важнее, и больше половины их чтива – это документалистика. У нас всё-таки больше половины предпочитают сюжетные вещи читать, да? Почитаю-ка я книжку, развлекусь! Имеется ввиду сюжет.

В 2015 году Ульяновск единственный из РФ вошёл в сеть креативных городов ЮНЕСКО, мы получили статус «Город литературы» благодаря нашему богатому литературному наследию, а также современным молодым авторам. В Японии шесть креативных городов по разным направлениям – кино, дизайн, музыка. Как вы думаете, насколько важен такой межкультурный диалог?
Я немного устал от кампаний, которые сейчас разводятся: давайте объявим год ЮНЕСКО, культуру продвинем через такой-то фестиваль. Нет, это всё нужно, но это всего лишь разовые мероприятия. Гораздо полезнее для Ульяновска какие-то совместные проекты практического плана, в которых задействованы и получают зарплату и русские и японцы. На моём веку я подобные процессы наблюдал во многих городах, в Ижевске, например, где Nissan стал собирать машины, строительство отеля во Владивостоке. Это и есть совместные проекты по практической жизни. Не просто: «Давайте мы вас с книжками познакомим!». Нет, это всё важно, но самое главное – когда люди работают вместе, у них есть совместные проблемы, болячки, тут же шуточки – всё настоящее. Не потому, что я представитель своей культуры, я её несу. Ах, не уронить бы! «Танака-сан, сколько раз говорить тебе, этот шуруп закручивается не слева направо, а справа налево, забудь, что у вас в Японии так, здесь вот так. Сколько можно повторять! Иначе эта машина не заведётся». У них одна задача у обоих: чтобы машина завелась любым способом. И как вы этого достигните, после какого стакана, наконец, помиритесь, это надо решать сейчас и здесь без всяких культурных атташе. Так и друзей больше появляется с той стороны и с этой, люди больше общаются и ездят друг к другу в гости. Вот это настоящее. У вас есть Бриджстоун, УАЗ, например – это реальные проекты, где люди работают вместе, добиваясь одной цели долгое время. Их люди и наши совместно делают что-то реальное, а не просто размахивают объектами культуры, которые не они создали. Реальное перемешивание культур происходит тогда, когда носители меньше всего задумываются об этом. 
11.06.2018

Возврат к списку

Комментарии

Ваш комментарий будет опубликован после проверки.

КОНТАКТЫ

Адрес:

432017 г. Ульяновск, ул.Гончарова, д.13/91а

Директор, бухгалтерия, юристконсульт

8 (8422) 27-45-40

Дирекция международного сотрудничества

8 (8422) 73-73-02

PR отдел

8 (8422) 27-95-58

Дирекция социальных инноваций и креативных индустрий

8 (8422) 73-73-01

Дирекция развития, маркетинга и PR

8 (8422) 58-54-80

Креативное пространство "Квартал"

8 (8422) 27-96-07

Креативное бизнес-пространство "Горизонт"

+7 (927) 830-43-00