Елена Шпоркина: "Если говорить с точки зрения подходов, хотелось бы увидеть больше инновационных проектов и проектов в общественном пространстве"

Грантовый конкурс «Ульяновская область – творческий регион» – это уникальная возможность для некоммерческих организаций и учреждений культуры региона получить финансовую поддержку на свои проекты. Мы связались с членом экспертной комиссии грантового конкурса «Ульяновская область – творческий регион», руководителем регионального Центра поддержки НКО Еленой Шпоркиной и расспросили ее о том, какие моменты нужно учитывать при создании проектов в культурной сфере.

- Вы впервые участвовали в экспертной комиссии по грантовому конкурсу. В чем Вы видите отличие проектов в культурной сфере от проектов в иных сферах?

- Если говорить о структуре, то по ней проекты практически не отличаются. Все отличия заключаются в тематике и в том, что в культуре после реализации проекта сложно отследить и оценить результаты, что конкретно изменилось в людях после того или иного культурного события. Культура – это огромный пласт, за год можно провести много мероприятий, но не факт, что они все будут воздействовать на людей так, как нам бы хотелось.

- А в чем, по Вашему мнению, заключается специфика оценки проектов в сфере культуры?

- Как раз в том, чтобы вычленить этот результат, понять, какие, в первую очередь, ценности несет то или иное культурное событие. Это не всегда было в проектах видно, но мне кажется, что это самое важное в культуре.

- Какая сложилась атмосфера на заседании комиссии, когда шло само обсуждение?

- На мой взгляд, атмосфера была спокойная, благоприятная и все-таки деловая. Хорошо, что была возможность обсудить тот или иной проект. Пусть не все 79, но те, которые понравились, которые вошли в шорт-лист и номинировались на победителя. У разных экспертов разная логика и основные критерии, которые можно было там, на заседании, согласовывать, а также выявлять, что важнее, какие приоритеты сейчас есть. Я думаю, это очень важно, и не в каждом конкурсе есть сейчас такая возможность обсуждать все нюансы проектов: насколько они актуальны, насколько востребованы, хватает ли ресурсов у той или иной организации для их воплощения без грантовой поддержки и т.д.

- На что были направлены большинство проектов? Были ли среди них социально значимые?

- С моей точки зрения, культура в целом относится к социальной сфере, поэтому все культурные проекты, по сути, социально значимы. Были культурные проекты по направлениям, например, связанные с визуализацией (кино и анимацияей), с библиотеками, искусством театра. С этой позиции они все были разные. Но если говорить с точки зрения подходов, хотелось бы увидеть больше инновационных проектов и проектов в общественном пространстве. Все-таки люди привыкли к достаточно стереотипным вещам и к выполнению формальных требований. И, судя по заявкам, они не могли определиться, какой проект они создали, к какой номинации он относится. Это метание между номинациями было заметно.

- Были ли при обсуждении какие-то спорные проекты, которые вызвали наиболее бурное обсуждение?

- Нужно помнить, что это конкурс. В каждом проекте можно было искать недостатки (и они были практически в каждом), вопрос в ранжировании этих недостатков. Где-то они были критичны для проекта, где-то можно было понять, что люди это сделают, но в данный момент у них не очень хорошо получилось описать их идею. Был практически единственный бесспорный проект – Фестиваль Городских инициатив. Он у многих вызвал интерес, в том числе интерес к результату фестиваля. Но было много спорных моментов относительно номинаций проектов. Понятно, что люди стремятся написать заявку в той из номинаций, где есть максимальная материальная поддержка. Особенно это было заметно в номинации «Культура в общественном пространстве». На мой взгляд, было немного проектов, которые бы отражали такую взаимосвязь культурных инициатив и общества, где сами жители активно вовлекалось в процесс реализации проекта. В основном это были такие проекты, где организация в сфере культуры самостоятельно реализует какое-то мероприятие. Понятно, что это все для людей, но люди активно во всем этом не участвуют. Они выступают как зрители, как потребители этого продукта, но не как создатели. Понимаете, в чем разница? А мне кажется, что в этой номинации как раз было очень важно, чтобы в реализацию вовлекались некие целевые группы, некоторые слои населения, которые были бы интересны проектантам, чтобы с ними выстраивалась работа и совместно создавались какие-то продукты. Вот это было бы очень интересно. Но в эту номинацию подавались проекты из культуры, авторы которых решили, что им суммы в 200 тысяч мало, и захотели 400. Это было заметно, это я для себя отмечала, ведь сразу встает правомерный вопрос: поддержать просто культурный проект или поддержать культурный проект в общественном пространстве?

- Есть ли еще замечания, которые стали типичными?

- Первое замечание заключается в том, что ставилась достаточно общая проблема. Или, как некоторых проектах, ее не было вообще, и авторы описывали текущую ситуацию, проблемность которой оставалась непонятной. Не было никаких статистических данных, аналитических материалов, публикаций в СМИ, которые бы приводились в пример, или опросов населения, на основании которых обозначалось, что чего-то не хватает или что-то не устраивает. Четкое обоснование, почему возникла идея этого проекта, было у редких организаций. Я не говорю, что это было в 100% заявок, но это было типичным.

Вторая типичная ошибка – очень широкие цели и задачи, практически не достижимые в ходе реализации проекта. Нужно потратить не один год, может быть, не один десяток лет, чтобы с этими проблемами как-то справиться и достичь поставленной цели, а люди заявляют их решение на очень короткий период – полгода, несколько месяцев. По таким проектам можно сразу говорить, что цели проекта достигнуть невозможно.

Третий момент – результаты прописаны в тех же категориях, что и задачи. Например, если задачей стоит информирование, то и результат записывают как «информирование». Но он не может так звучать, результат должен быть конкретным. Если разбирать тот же пример, должно быть записано количество публикаций в СМИ, фиксированное число людей, которые прочитали и отреагировали и так далее. Результаты должны как-то прослеживаться.

Не зря была формулировка о методах оценки, но ни у одной организации не было расшифровки этих методов. Условно говоря, если как метод оценки заявлено анкетирование, то для кого, с какой целью, в какой период проекта оно будет проводиться? От этого зависят те или иные аспекты, которые можно скорректировать во время реализации проекта, потому как ты убеждаешься, что происходит что-то не то. Но такой обратной связи с целевой аудиторией в проектах было не видно.

Еще одна большая ошибка – непрозрачный бюджет. Например, в проекте заявлено проведение круглого стола, на него заложена определенная сумма, но непонятно, на что будут расходоваться эти деньги. Или прописана закупка чего-либо, но неясно, почему закупка, а не аренда. Арендовать можно было бы дешевле, а если закупать, то совершенно непонятно, как это оборудование будет дальше работать.

Один из важных нюансов – у многих не читалась дальше перспектива развития. То есть мы понимали из заявки, что с окончанием финансирования проект окончательно свернется и о нем благополучно забудут. Только тогда можно говорить о перспективах, когда проект касается людей непосредственно, приносит им пользу, изменяет их качество жизни. Когда те знания, которые жители получат от участия, могли бы использоваться ими дальше по жизни. Когда те ресурсы, которые получились во время проекта, пригождаются обществу в дальнейшем. Если же это просто набор мероприятий (пусть с единой идеей, пусть для разных групп, с различными подходами), который заканчивается полностью вместе с финансированием, –это не совсем правильное расходование средств, на мой взгляд. Нужно, чтобы проект работал, нужно, чтобы мы понимали, как он дальше будет работать.

- В связи с таким количеством ошибок, стоит ли готовить образовательные программы для будущих участников грантового конкурса?

- Вы знаете, этот процесс двусторонний. Одно дело, мы понимаем эти типичные ошибки, готовы с ними работать и обучать людей, чтобы они их не совершали. Другое дело, готовность этих людей воспринимать информацию. Встает вопрос, как замотивировать людей, чтобы они готовы были совершенствоваться в сфере социального проектирования, чтобы они учились на своих и чужих ошибках, росли профессионально. Не все к этому готовы. Это я могу сказать по опыту своей работы.

- Если же будет получена обратная связь и команды, создающие проекты, будут готовы учиться, то, как Вы думаете, на что стоит сделать акцент в образовательных программах?

- В принципе, работать нужно над каждым разделом. Начиная с того, какую миссию несет организация, ее уставные цели и как проект будет помогать в их достижении. Конечно, это курсы и тренинги по целеполаганию, по разным подходам к планированию, по креативным подходам в социальном проектировании (как работать в проектной группе, чтобы они появились, в каких местах проекта эти «изюминки» могут возникать). Отдельным пластом должна быть подготовка экспертов по оценке культурных проектов. У нас не хватает специалистов в оценке, тем более, сертифицированных. У нас чаще всего экспертами становятся люди из той же сферы, у которых есть свои сложившиеся представления и стереотипы. Даже если не совсем возможно создать независимый состав экспертов, все равно нужно повышать экспертный потенциал. Ведь это отдельный, специфический вид деятельности, в котором очень много нюансов. Было бы идеально, если бы эксперты могли оценивать не только проектные заявки, но и эффективность проектов по итогам их реализации, а также влияние на культурное пространство в этой области. Это вещь другого, более серьезного порядка, но нужно держать ее в голове и как-то к этому стремиться.