8 (8422) 73-73-01
logo

Нелли Уварова: «Самый страшный сон – это когда я за ночь сыграла раз сорок один и тот же спектакль»

Нелли Уварова: «Самый страшный сон – это когда я за ночь сыграла раз сорок один и тот же спектакль» Она не боится мечтать и воспринимает свои удачи как везение. Актриса с армянскими корнями, воспитывавшаяся в Литве и Грузии, в детстве хотела стать художницей, в юности – поступить во ВГИК, а сейчас продолжает мечтать – о том, чтобы понять журналистов и создать собственный благотворительный фонд. В Ульяновск Нелли Уварова приезжала в рамках фестиваля «Золотая Маска» с Российским академическим молодёжным театром и спектаклем «Лада, или Радость». О своем детстве, сериале «Не родись красивой» и отношениях с собаками Нелли Уварова рассказала в беседе с Зулей Ахметовой на радиостанции «2х2».

«НЕНОРМАЛЬНЫЕ» ДЕТИ

Добрый вечер, друзья! Это программа «Один из нас», в этом часе Зуля Ахметова, всем привет и хорошего вечера. У нас в гостях специальный гость V Международного культурного форума, который в эти дни традиционно проходит Ульяновске, ведущая актриса Российского академического молодёжного театра Нелли Уварова.

– Добрый вечер, уважаемая Нелли Владимировна! Рады видеть вас.


– Добрый вечер!

– Есть такой анекдот, выстраданная история не из нашей жизни. Рассказывают, кто когда-то давно американская девушка Ума Турман очень хотела вырасти и поскорее начать работать машинистом башенного крана какой-нибудь очередной грандиозной американской стройки века. Однако жизнь внесла свои коррективы и теперь ей приходится зарабатывать на кусок хлеба бесконечной съёмкой в кино. Вот так суровая голливудская действительность разбивает хрупкие девичьи мечты. И вот моя первая серия вопросов: скажите Нелли, хоть когда-нибудь вы хотели работать машинистом башенного крана, хотелось ли вам в детстве вырасти поскорей, как случилось, что вы стали актрисой и часто ли вносит жизнь свои жестокие коррективы в ваши хрупкие девичьи мечты?

– Хотелось ли мне вырасти поскорей? Думаю, что да, потому что когда я ещё была в детском саду, мне ужасно хотелось пойти в школу. У меня старшая сестра и двоюродный брат, я смотрела на них, и мне казалось, что они живут жизнью гораздо интересней, чем я. Я заблуждалась, как и все в детстве.

– 1 сентября жизнь внесла свои коррективы?

– Да, я помню себя отчетливо именно с этого дня, в шесть лет. С момента, когда я пошла в школу, расти уже не хотелось. Я всегда умела наслаждаться моментом, который происходит прямо сейчас.

– А кем мечтали стать до шести лет?

– Я часто смотрела, как моя сестра рисует у мольберта, и мне всегда мечталось о том, что и я так смогу, когда-нибудь стану художницей. Я вообще была и остаюсь большой мечтательницей. Но когда я подошла к мольберту и также решительно, как это делала моя сестра, пыталась повторить какую-то линию, результат был ужасным. И это меня так поразило, я поняла, что мало подражать кому-то, чтобы делать это хорошо. Важно просто делать что-то хорошо, и дальше много вопросов возникало: а что я могу делать хорошо на самом-самом-самом деле.

– Вы были самостоятельным ребенком?

– Да.

– Родители было постоянно заняты?

– Да.

– У вас вообще очень интересная география. Вы родились в Литве, в стране советской Прибатлики, семья была с армянской кровью.

– У меня родители тоже, видимо, мечтатели. И они сменили много городов и даже стран, хотя в СССР. На мою долю пришлась Литва, где я родилась, и спустя почти два года родители решили, что там они уже все освоили, надо ехать дальше.

– А что они осваивали? Кто они по профессии?

– Химики-нефтяники, мы жили в небольшом городе Мажейкяй в Литве, он основался на месте нефтебазы.

– Как вас воспитывали родители? Они были строгие диктаторы, или либералы, или демократы, или веселые пофигисты, вечные студенты?

– У меня очень строгие родители, они разные между собой и действовали разными способами на нас с сестрой. Мама реагировала мгновенно, очень ярко, а папа молчал, и порой его молчание было ещё страшнее, чем разговор с мамой. Нас держали в строгости, и этому еще способствовало, то, что мы росли в Грузии, а мама у меня армянка.

– А родились в Литве. Гражданин мира.

– Да, и еще к таким общепризнанным ограничениям в детском возрасте на нас накладывались национальные особенности. Я мат вообще услышала в первый раз в Москве в возрасте 14 лет. Нас оберегали и растили такими хорошими девочками

– И вот такие хорошие девочки приходят домой, и одна из них говорит – мама, я в артистки пойду. Какова реакция родителей?

– Реакция была понятная. Они были против. Первая реакция мамы запомнилась очень хорошо: «Я смирилась, что у меня одна дочь ненормальная – представительница творческой профессии, художница. Но ты не можешь с нами так поступить». Потому что с Леной было понятно с самого начала, она рисовала с рождения, поэтому её никто не трогал.

– А вы разве не принимали участие в творческих студиях, кружках художественной самодеятельности, школьном театре?

– Всё было, только актерских студий не было, но в этом не было необходимости, потому что спектакли устраивались у нас дома. Мама наша – очень креативная женщина, писала сценарии, которые разыгрывали ее сотрудники по работе.

– Так она сама же и взрастила вас.

– В общем, да. Но она умела совмещать это еще с чем-то, а мне совмещать уже не хотелось.

– То есть когда вы заканчивали школу, вы понимали что пойдете в театральный? Какой был конкурс?

– 110 человек во ВГИКе. В других театральных вузах, куда я поступала, наверное, такой же примерно.

– Это же самоубийство! Нужно быть лучше ста десяти.

– Если об этом думать, можно просто сидеть дома и даже в окно не смотреть, чтобы случайно не соблазниться на какую-нибудь идею.

– Нелли, а что вы говорили себе? О чем думали?

– Я думала, что попробую, а там будет видно. Я шла в разведку боем, у меня был такой настрой, что я не поступлю.

– Потому что поступают обычно дети известных фамилий?

– Среди абитуриентов я наслушалась много историй, как все это безнадежно, но подумала, что должна попробовать. Для меня самой было важно понять, что к чему. У меня были очень большие планы на первый год после школы. Я знала, в какую студию вокальную я буду ходить, потому что мне казалось, что нужно по всем фронтам как-то подтянуть себя. И, конечно, нужно было работать, было бы стыдно прийти к родителям и сказать: дайте денег. Это был 1997 год.

– А как получилось? Поступили с первого раза?

– Да, повезло (смеется).

– А если бы вы не поступили?

– Я думаю, что следовала бы своему плану, я бы не отступила. Я была уже заражена этим серьезно, у меня стойкая убежденность, что я бы пробовала дальше.

«МЕНЯ ВЫЧЕРКНУЛИ БЕЗ ВСЯКИХ ПРОБ»

– Люди, далёкие от театральной театр жизни, очень хорошо знают, что Нелли Уварова стала известна и популярна после выхода на экран сериала «Не родись красивой». В этом году сериалу исполнилось ровно десять лет. Не раздражают ли вас вопросы о Кате Пушкаревой? Любите ли вы её, или уже давно пора отпустить эту девушку в большую жизнь с миром?

– Я давно уже отпустила Катю Пушкареву в тот момент, когда четко поняла, что продолжения не будет. Хотя переговоры на эту тему были. Я для себя решила, что на этом надо остановиться и делать что-то другое. Но я очень благодарна этой работе, это был сумасшедший период в моей жизни.

– Кастинг был, наверное, огромный, там уже не 110 человек, а сколько?

– Не знаю, какое количество актрис пробовалось на эту роль, но их было много. Кастинг шел два месяца, очень плотно. Я пробовалась в первый день кастинга, в первой десятке-двадцатке, но была вычеркнута из списка.

– Почему?

– Простое объяснение. Режиссер проекта Александр Назаров, мой педагог, любимейший режиссер, мы с ним много работали и в институте, и в РАМТе, был главным режиссёром на проекте. И поскольку он меня очень хорошо знал, с моего актерского младенчества, ему казалось, что я идеально подходила на эту роль. Он это озвучил генеральному продюсеру студии «Амедиа»: «С Катей все понятно, Катя у нас есть». Тот спросил: «Кто же?». «Вот актриса, знаю ее с пеленок, это просто её роль». А генеральный продюсер сказал: «Да будет вам урок, вы режиссёр проекта, и вы ничего не решаете, вы можете высказать свои рекомендации».

– Поэтому эта девушка здесь сниматься не будет?

– Ни при каких обстоятельствах. Два месяца шел кастинг, очень многие приезжали. Ставки больше делались. Через две недели нужно вступать в съемочный период, а главной героини нет, не могут определиться. С первого дня проб стали все пересматривать: «А вот же есть». «Вы сказали, что она в черном списке, не рассматриваем эту кандидатуру». А генеральный продюсер не видел проб, меня вычеркнули без всяких проб. Дальше у нас состоялась встреча, где он, за что я ему крайне благодарна, это вызывает огромное уважение, сказал: «Я тот человек, который сказал, что актриса Уварова сниматься не будет, и я говорю, что ты утверждена». Повезло, что главный режиссёр знал меня, он доверял мне.

– А вам часто везет в жизни? Это же фантастика – с первого раза поступить во ВГИК, потом пойти в сериал, который сделал известной с первых 10-15 минут. Это тоже большая удача.

– Это правда, я так к этому и отношусь – как к большому везению.

СЦЕНА НЕ ОТПУСКАЕТ ДАЖЕ ВО СНЕ

– «Она очень хорошо училась в школе, всегда была тихая и спокойная» – это про вас?

– Нет. Я хорошо училась в школе, мне легко всё давалось, но я была не тихая и не спокойная. Во всяком случае, в начальных классах родителей частенько вызывали со словами: все бы ничего, но поведение... Видимо, я была гиперактивная, предполагаю это, глядя на свою дочь. Мне хотелось хулиганить, мне хотелось сбегать с уроков, мне хотелось чего-то такого: бить стекла… Всё это во мне как-то уживалось – выйти к доске и всех поразить своими знаниями, и поразить одноклассников тем, что я могу запустить камень в окно.

– Вы поддерживаете отношения со своими одноклассниками?

– Хотелось бы, конечно, но в реалиях это происходит крайне редко. Я поддерживаю отношения с московскими одноклассниками, из Тбилиси как-то мы потерялись.

– А что делает вас счастливой? Что для вас счастье – миг, желание расцеловать весь мир или подарить себя этому миру?


– Ох, не знаю, (смеется). Не смогу так же красиво ответить. Счастье, наверное, в том, что хочется быть, и есть желание быть счастливой. И во что бы то ни стало искать человека, который подаст тебе руку, который вытащит тебя из состояния несчастья, либо, если такого человека нет, тянуть себя изо всех сил самой. То есть к счастью нужно двигаться.

– А что объединяет людей, которых вы любите?

– Мне кажется, вокруг меня очень много добрых людей.

– А как сложилась судьба картины «Спутники» по повести Веры Пановой? Это последняя ваша на сегодняшний день киноработа.

– Она смонтирована, в августе завершилось озвучивание. Надеюсь, что скоро она выйдет на телеэкраны.

– Какая роль у вас в нынешней картине?

– Я играю старшую медсестру, Фаину.

– А насколько критично вы относитесь к себе на экране, на сцене?

– Критично. Это с какой-то периодичностью происходит. Вот сейчас период очень критичной оценки своего творчества. Наверное, готовлюсь к какому-то новому прыжку.

– Кто ваши главные критики, и как вы относитесь к критике со стороны, чье мнение вам интересно, а чье не важно?

– Для меня важно мнение режиссера, прежде всего, будь то кино, фильм или театральная работа. Притом мне иногда кажется, что я нахожусь в позиции «сами с усами», это меня подводит. Нужно доверять своему чутью, но нужно не забывать слышать, очень опасно перестать слышать голос извне. Если я соглашаюсь на работу, это касается кино в большей степени – в кино я могу отказаться и отказываюсь, то должна идти в одном коридоре с режиссёром. Ну и, конечно, мой муж является лакмусовой бумажкой, и я готова выслушать от него критику в любой момент.

– А от каких работ в кино вы отказываетесь, какие роли не будете играть никогда?

– Я думаю, что нет такой роли. Ведь важна не только роль, а персонаж, его история. Это может быть самый последний человек на свете, но важно проследить путь этого человека, и это самое ценное в профессии. Некоторые актеры боятся сниматься в фильме, где, допустим, персонаж смертельно болен. Но хотя в гробу мне лежать не приходилось, я думаю, что это тоже часть профессии. Я не суеверна.

– Лиза Боярская приходила к нам год назад и сказала: «Есть персонаж, которого я играть не буду, потому что не могу его оправдать. Я не понимаю, зачем люди становятся журналистами желтой прессы».

– Мне такие люди крайне интересны. И я иногда какие-то запросы в космос посылаю, и запрос на журналиста желтой прессы был не раз. Запрос такой: я не хочу играть роль такого человека в кино, но мне интересно понять этого человека, я хочу понимать, что движет, что является оправданием.

– И стать адвокатом людей этой профессии отчасти?

– Если бы я смогла понять, может, я могла бы и историю такого человека рассказать.

– И сама стать журналистом желтой прессы?

– Нет, но суметь такую историю провернуть, чтобы неокрепшие умы встали на путь истинный.

– Нелли, а для вас комплимент – это хороший аванс или ругательство, когда говорят: все играют прекрасно, а Уварова играет лучше всех?

– Смотря их чьих уст звучит этот комплимент, но думаю, что те люди, которым я верю, так бы никогда не сказали.

– А вам часто снятся профессиональные сны? И как они выглядят?

– Да, чаще всего это кошмарные сны – текст забыла, не тот костюм принесли, шла на сцену и вышла в другой спектакль. Все это смешно может прозвучать, но на деле это очень страшные сны. Самый страшный сон – это когда я за ночь сыграла раз 40 один и тот же спектакль, то есть занавес открывается, спектакль начинается. Я проснулась ужасно вымотанной и поняла, что надо что-то менять в своей жизни.

– Вы человек не суеверный, как вы сказали только что, но вы впечатлительный человек? Что вас впечатляет, вдохновляет?

– Очень разные вещи, трудно предугадать какое-то яркое впечатление, предвосхитить его. Там, где ты ждешь какого-то мощного эффекта, может не произойти. А там, где ты совершенно не ждешь, совершено мимоходом можешь получить огромный заряд. Это со мной происходит частенько.

– Какой из актеров при личной встрече на вас произвел самое большое личное впечатление?

– Георгий Тараторкин, мой мастер. Это удивительная личность. Актёрский дар работы, который на тот момент я видела… Перед тобой хрупкий человек, но такой мощной внутренней силы. Этот контраст меня поразил. И то, что в любой ситуации человек не изменяет себе, это его основное качество. А я много разных ситуаций видела – когда мы учились 4 года, потом на съемках «Не родись красивой». Это было ужасно ответственно – выходить на одну площадку со своим мастером. А чуть позже мы играли в одном спектакле, и этот спектакль гастролировал, поэтому я видела его в какой-то обычной жизни, в самолете и в переездах.

КОГДА СОБАКА – ВОВСЕ НЕ СОБАКА

– На фестиваль «Золотой Маска» Российский академический молодёжный театр привёз спектакль «Лада, или Радость» по прозе современного автора Тимура Кибирова. Скажите, что чувствует молодая красивая девушка, которой предложили сыграть роль собаки в спектакле, где все остальные персонажи – люди?

– Очень согревает то, что спектакль называется «Лада, или Радость», а я играю Ладу. Меня это согревает, как в детстве, как ребенка, когда ему поставили оценку 5. Я сама над собой иронизирую в этом плане, думаю, как все-таки приятно. Наверное, также приятно играть Гамлета в спектакле «Гамлет». Но я, конечно, смеюсь. Очень быстро стало в репетициях понятно, что нет разделения между персонажами – это люди, а это животные. Так построен спектакль, никто из нас не животное, и никто из нас не человек. Мы не разделяем эти понятия.

– А роль собаки в этой пьесе со словами?

– Их немного, но они есть. Когда собака говорит, говорит, конечно, не собака. И у нас в программке написаны не персонажи, а актрисы, и собака – Нелли Уварова. В этом спектакле важен голос личностный больше, чем голос персонажа.

– Вы впервые играли животных? Сложно было? Такие вопросы поступают от нашей публики, которым такого еще не доводилось видеть.

– Нет, я играла животных и в РАМТе, где масса детских спектаклей. И сейчас продолжаю играть в детском спектакле «Почти взаправду» Бабочку и Ласку. Это немного другое, хотя все эти работы роднит игровая структура. Конечно, крыльев мне не наращивают. Все равно за бабочкой стоит определённый характер, что выносится на первый план.

– Как известно, вы играете с Шамилем Хаматовым в «Современнике» в пьесе «Загадочное убийство собаки». В обычной жизни вас не пугают собаки?

– Нет, я не боюсь собак, и даже от уличных собак не убегаю. Но я и не лезу на рожон.

– А со стаей бродячих собак вам приходилось сталкиваться?

– На меня нападали уличные собаки, когда я ехала на велосипеде, один раз собака просто преследовала, мне приходилось от нее уезжать. Она лаяла, мне казалось, что она сейчас откусит полноги. Но это не стало каким-то глобальным событием. Я себя настраиваю на то, и в спектакле говорю о том, что положительных собак гораздо больше.

– А вы может найти оправдание собачьей агрессии?

– Нет, как и не могу найти оправдание человеческой агрессии. Такие проявления требуют иногда просто искренней жалости, потому что это связано в большей степени с нездоровьем, чем с каким-то желанием быть плохим. И таких людей, и таких собак стоит пожалеть.

– Несколько слов о спектакле «Нюрнберг». Расскажите, пожалуйста, что это за проект, кого вы там играете?

– Это спектакль Российского молодёжного академического театра, поставил его Алексей Владимирович Бородин, наш художественный руководитель. Для меня эта работа очень важна, хотя роль в спектакле небольшая. Я играю Бертхольд, вдову военного генерала, которого осудили и казнили на одном из Нюрнбергских процессов. И она вступает во взаимоотношения странного характера с главным судьей Нюрнбергского процесса, уже после того, как муж казнён. Она яростно отстаивает позиции, что американцы не имеют права их судить. Она не высказывает свою позицию, а пытается женскими чарами привнести в жизнь свои планы и изменить ход, течение суда и его результаты. Но у неё не получается.

«ЕСЛИ ВЫ МОЖЕТЕ ЖИТЬ БЕЗ ЭТОГО, ЛУЧШЕ ДАЖЕ НЕ НАЧИНАТЬ»

– Четыре года назад вы стали организатором и вдохновителем проекта «Наивно? Очень». Расскажите об этом подробнее.

– Этот проект мы называем «искусство особых людей». На данный момент произошли существенные результаты, о которых мы когда-то мечтали. Сейчас это творческие мастерские, мы снимаем помещение, где особые художники, люди с психоневрологическими диагнозами, но одаренные творческими способностями, могут рисовать, творить. Этим летом мы открыли магазин «Наивно? Очень» в Москве, где продаются работы этих художников. Проект на самоокупаемости, то есть мы не собираем деньги, никого не просим, зарабатываем их сами. Это такое социальное предпринимательство.

– Вы даете людям возможность заработать или помогаете еще кому-то?

– Пока деньги получают только те ребята, которые работают в проекте. Мы очень мечтаем вышагнуть за рамки просто зарплат, чтобы могли помогать таким же людям, но которые не нашли себя, не обладают такими способностями, которым надо на что-то жить, организовать какой-то фонд и программы.

– Вопрос от ваших поклонников – кто ваша семья?

– Малый круг семьи, ближайший – это я, мой муж, наша дочь и его сын Андрей. Большой круг семьи, не менее ближайший – мои родители, семья сестры, семья брата. У меня очень большая семья, очень дружная. У меня серьезные тылы в этом смысле.

– Ваши родители наверняка гордятся вами?

– Мне хотелось бы, чтобы они мною гордились, хотя они видят меня в разных ситуациях и требования их ко мне не ослабевают. Профессиональные успехи не решают наших семейных вопросов.

– И в заключение нашей встречи, на личном опыте, какой вы можете дать совет, напутствие девочкам и мальчикам, которые мечтают о сцене? Как им себя готовить, от каких иллюзий стоит избавиться?

– В профессию нельзя идти ни за славой, ни за деньгами, вообще нельзя делать ставки на эту профессию. Ей можно просто заниматься, просто жить. Совет простой: если вы можете жить без этого, лучше даже не начинать. Лучше сделать это своим хобби, как например, театр всегда присутствовал в жизни моей мамы. Вы можете так же взрастить какой-нибудь талант или совместите это рвение к сцене с чем-то другим. А если вы не можете без этого, тогда ничего не бойтесь, и на любой вопрос, можете ли вы, спеть, станцевать, прыгнуть с парашютом, встать на уши – всегда говорите «да». Тут нужно быть очень смелым человеком.
18.09.2015

Возврат к списку

Комментарии

Ваш комментарий будет опубликован после проверки.

КОНТАКТЫ

Адрес:

432017 г. Ульяновск, ул.Гончарова, д.13/91а

Директор, бухгалтерия, юристконсульт

8 (8422) 27-45-40

Дирекция международного сотрудничества

8 (8422) 73-73-02

PR отдел

8 (8422) 27-95-58

Дирекция социальных инноваций и креативных индустрий

8 (8422) 73-73-01

Дирекция развития, маркетинга и PR

8 (8422) 58-54-80

Креативное пространство "Квартал"

8 (8422) 27-96-07

Креативное бизнес-пространство "Горизонт"

+7 (927) 830-43-00